Василий Андреевич ЖУКОВСКИЙ
Повесть, из Шамиссо
Усталый шёл крутой горою путник;
С усилием передвигая ноги,
По гладким он скалам горы тащился
И наконец достиг её вершины.
С вершины той широкая открылась
Равнина, вся облитая лучами
На край небес склонившегося солнца:
Свершив свой путь, великое светило
Последними лучами озаряло,
Прощаясь с ним, полузаснувший мир,
И был покой повсюду несказанный.
Утешенный видением таким,
Стал странник на колени, прочитал
Вечернюю молитву и потом
На благовонном лоне муравы
Простёрся, и сошёл к нему на вежды
Миротворящий сон, и сновиденьем
Был дух его из бренныя телесной
Темницы извлечён. Пред ним явилось
Господним ликом пламенное солнце,
Господнею одеждой твердь небес,
Подножием Господних ног земля;
И к Господу воскликнул он: "Отец!
Не отвратись во гневе от меня,
Когда всю слабость грешныя души
Я исповедую перед Тобою.
Я знаю: каждый, кто здесь от жены
Рождён, свой крест нести покорно должен;
Но тяжестью не все кресты равны;
Мой слишком мне тяжёл, не по моим
Он силам; облегчи его, иль он
Меня раздавит и моя душа
Погибнет". Так в бессмыслии он Бога
Всевышнего молил. И вдруг великий
Повеял ветер; и его умчало
На высоту неодолимой силой;
И он себя во храмине увидел,
Где множество бесчисленное было
Крестов; и он потом услышал голос:
"Перед тобою все кресты земные
Здесь собраны; какой ты сам из них
Захочешь взять, тот и возьми". И начал
Кресты он разбирать, и тяжесть их
Испытывать и каждый класть на плечи,
Дабы узнать, какой нести удобней.
Но выбрать было нелегко: один
Был слишком для него велик; другой
Тяжёл; а тот, хотя и не велик
И не тяжёл, но неудобен, резал
Краями острыми он плечи;
Иной был слит из золота, за то
И не в подъём, как золото. И словом,
Ни одного креста не мог он выбрать,
Хотя и всё пересмотрел. И снова
Уж начинать хотел он пересмотр;
Как вдруг увидел он простой, им прежде
Оставленный без замечанья крест;
Был нелёгок он, правда, был из твёрдой
Сработан пальмы; но зато, как будто
По мерке для него был сделан, так
Ему пришёлся по плечу он ловко.
И он воскликнул: "Господи! позволь мне
Взять этот крест". И взял. Но что же? Он
Был самый тот, который он уж нёс.
1845 год
Три путника. В.А. Жуковский
Три путника. В.А. Жуковский
ТРИ ПУТНИКА
[ИЗ УЛЯНДА]
В свой край возвратяся из дальней земли,
Три путника в гости к старушке зашли.
«Прими, приюти нас на темную ночь;
Но где же красавица? где твоя дочь?»
- Принять, приютить вас готова друзья;
Скончалась красавица дочка моя. –
В светлице свеча пред иконой горит;
В светлице красавица в гробе лежит.
И первый, поднявши покров гробовой,
На мертвую смотрит с унылой душой.
«Ах, если б на свете еще ты жила,
Ты мною б отныне любима была!»
Другой покрывало опять наложил,
И горько заплакал, и взор опустил.
«Ах, милая, милая, ты ль умерла?
Ты мною так долго любима была!»
Но третий опять покрывало поднял,
И мертвую в бледны уста целовал.
«Тебя я любил; мне тебя не забыть;
Тебя я и в вечности буду любить!»
В.А. Жуковский.
[ИЗ УЛЯНДА]
В свой край возвратяся из дальней земли,
Три путника в гости к старушке зашли.
«Прими, приюти нас на темную ночь;
Но где же красавица? где твоя дочь?»
- Принять, приютить вас готова друзья;
Скончалась красавица дочка моя. –
В светлице свеча пред иконой горит;
В светлице красавица в гробе лежит.
И первый, поднявши покров гробовой,
На мертвую смотрит с унылой душой.
«Ах, если б на свете еще ты жила,
Ты мною б отныне любима была!»
Другой покрывало опять наложил,
И горько заплакал, и взор опустил.
«Ах, милая, милая, ты ль умерла?
Ты мною так долго любима была!»
Но третий опять покрывало поднял,
И мертвую в бледны уста целовал.
«Тебя я любил; мне тебя не забыть;
Тебя я и в вечности буду любить!»
В.А. Жуковский.
